За околицей, на угоре, па белых песках, стоял, грузно вдавившись, огромный Матвеев дом с теплым сенным прирубом, обрядистый, в оконной резьбе-завитухе, при крепком палисаде; тут же, обочь его, у колодца c большим тесовым колесом, возилась голоногая, но в полушубке молодайка — вываживала окованную бадью с водой.
Егор Батурин, парень бойкий, красивый (зубы — пенная кипень, черные, с тонким вырезом усики), неслышно подкрался сзади и подхватил с цепкой ловкостью тяжелую бадью, как, бывало, забортное ведро с волжской водой, а заодно и обнял, будто невзначай, девушку на виду у строгого дома, крикнул что-то в розовое, морозцем прижженное ушко — испугал ее до смерти.
Андрейка Венчиков, который перетаптывался в сторонке, увидел бледное лицо Аннушки Матвеевой, высверк ее округленных, больших глаз; когда же она, опомнившись, засмеялась воркующе, отвернулся и потихоньку, с неловкой юношеской сутулостью, побрел мимо заснеженных подворьев к своей избе, где ждала его хворая мать да малая сестренка.
Примерно спустя неделю, как д
рузья-корешки зашвартовались в Наренге, густой повалил снег-ранник, круто заметелило в разлужьях — и скрылись под лебяжьими сугробами колесные дороги и тропки-вывертки, нахлобучили белые чехлы сосны и пихты по всему лесному Закерженью.
В Наренге потянулись вечера долгие, глухие. Стал народ сходиться по соседям сумерничать — чаще всего к Матвеевым, в их гулкий просторный дом, угретый печью с фигуристой выкладкой. Па женской половине говорили больше о волокнистых льнах, о сортовом картофеле, о дождливом нынешнем лете («Ой, задолела, запогодила, матушка залива!»). Мужчины — те вспоминали грибные урочища, вели извечные суды-пересуды, какой гриб почетнее: рыжик или валуй. А коли принесет добрая хозяюшка с чердака в уемистом решете подмороженную, с лоскнм румянцем рябину, уже набравшую сахаристости, тут и вовсе разгонистая да занятная, с посмехушками, пойдет беседа. Ходит решето по рукам, круг за кругом, и каждому утешно оно незатейливое яство, всяк приговаривает на радость хозяевам: «Отпыхнула ваша ягодка! Крепкую набрала сладимость зимнюю!»
