— Брезент неси! Заснул ты, что ли? — раскатывалось над рекой.
«Вот и брезент тащат, а там и рубашку скоро последнюю потащат».— Ефрем вздохнул, поднялся, схватил в охапку хрустящий брезент и пошел по скользким бревнам цепкой походкой.
У костра ему захотелось сказать много обидных слов, но тут он заметил девушку и стал отчужденно смотреть вдаль.
— Небось теперь часов девять,— только и пробормотал он несуразно.
— Девять или десять, а брезент для Аленушки давай, черт небритый! — вспылил Жора и с силой дернул за конец брезента.
Ефрем покачнулся, оступился и, пожалуй, упал бы, но девушка привскочила с чурки и поддержала его.
— А вы, должно быть, сильная,— заметил Жора.— Поступали бы, знаете, к нам в бригаду!
— Да я только на вид такая, — потупилась Алена.
— Знаем мы, какие вы на вид,— протянул Жора с усмешечкой.— Вы бы нам к месту пришлись... Может, скажете, ото плотогон? — Жора презрительно кивнул на Ефрема, стоявшего перед ним в столбняке.— Где сила в нем? Сух, как багор.
Это точно. Как багор, сух,— подтвердил Трофим Васильевич, здоровенный старик с медно-загорелой грудью.
- Так поступайте к нам,— повторил Жора и доверительно дотронулся до локтя девушки.
Ой, что вы! Да какой из меня плотогон выйдет?..— Алена отодвинулась, ласково скосив глаза на парня.
«А на меня-то она и не посмотрела ещ
е»,— подумал Ефрем.
— Ну, я пойду,— проговорил он уныло.— Я, значит, на свой край...
— Что ж, иди,— отозвался Трофим Васильевич,— Уха сварится – позовем.
Ветер усиливался. Туча вспухла, расползлась космами; звезды начали тонуть в ней. Шум, глухой и мрачный, стлался лесистыми берегами. Волны уже твердо постукивали о бревна. Замотались по сторонам бакены.
— Ефрем! — раздался голос Трофима Васильевича.— Иди уху есть!
Ефрем вылез из шалаша и направился к костру. Скользкие бревна пружинили под ногами; кое-где вода вырывалась из их щелей. Натужно скрипели стальные тросы.
